Гепатиту нет в 2015 году

Вирусный гепатит передается через кровь и имеет пять форм: A, B, С, D, E. Одна из наиболее опасных – гепатит С, прозванный медиками «ласковым убийцей» за его бессимптомное течение, вплоть до хронической формы. У пациентов, запустивших болезнь, повышается риск развития цирроза или других патологий печени. Таких больных в России, по официальным данным, на конец 2015 года насчитывалось почти 2 млн человек, доля пролечившихся – меньше одного процента от общего числа зараженных. В Минздраве о проблеме знают, но как с ней бороться, пока не придумали. Как рассказала в интервью Vademecum главный внештатный специалист по инфекционным заболеваниям Минздрава РФ Ирина Шестакова, министерство до сих пор не имеет ни плана борьбы с гепатитами, ни соответствующей федеральной программы. При этом, по данным Роспотребнадзора, гепатитами ежегодно заражаются не менее 55 тысяч человек. 

– Сколько в России на данный момент зарегистрировано больных хроническим гепатитом С?

– Официальные данные таковы, что на конец 2015 года таких больных насчитывалось около 1,8 млн человек. Но с 2009 по 2015 год, опять же по официальной статистике, у нас ежегодно регистрировалось от 55 до 57 тысяч новых случаев хронического гепатита С, или около 397 тысяч за весь период. Такие данные предоставил нам Роспотребнадзор.

Если брать все формы хронического гепатита, то среди них доля пациентов с гепатитом С достигает 77-78%. Подчеркну, это мы говорим, опираясь на официальную статистику. По данным референс-центра по вирусным гепатитам ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, всего гепатитом поражено около 4% населения страны, то есть 4,5–6,5 млн человек. Это, конечно, оценочные данные, но они есть.

– Как чаще всего россияне заражаются парентеральными вирусными гепатитами?

– Парентеральными вирусными гепатитами (гепатитом В, С или дельта) чаще всего заражаются через кровь (парентеральным путем). К этому пути относятся заражение через употребление внутривенных наркотических препаратов, лечебно-диагностические манипуляции, сопровождающиеся нарушением целостности кожи, через медицинский, в том числе стоматологический, инструментарий, при нанесении татуировок, пирсинге, акупунктуре, через контакт со слизистыми оболочками (даже неповрежденными!) и с кровью зараженного человека и др.

В качестве примера могу привести путь передачи вирусных гепатитов, связанный с трансфузией крови и ее препаратов. Например, из-за массового применения в нашей стране (до 2005 года) при гемостатической терапии компонентов крови, не проходящих вирусную инактивацию, до 95% пациентов с тяжелой формой гемофилии и наследственными коагулопатиями [болезни, связанные с нарушением свертываемости крови. – Vademecum] были инфицированы гепатитом С. В настоящее время, когда на федеральном уровне это было взято под жесткий контроль, этот путь распространения вируса был ликвидирован.

В последние годы все большее значение в мире приобретает половой путь распространения вирусных гепатитов. И, несомненно, его роль в развитых странах и в нашей стране будет возрастать (как показала нам эпидемиология ВИЧ-инфекции), как из-за распространения практики незащищенного секса, так и в силу так называемой сексуальной революции (а это частая смена половых партнеров, практика анальных контактов, сопровождающихся большей травматизацией слизистых и, соответственно, возрастанием риска попадания вируса в кровоток, и др.).

Нельзя забывать о возможности бытового пути передачи вирусов гепатитов В, С и дельта (пользование общими бритвами, лезвиями, маникюрными принадлежностями, зубными щетками и так далее) и вертикальной передаче (от матери плоду).

Фото: medizrail.ru

– Правильно я понимаю, что здесь, так же как и в случае с ВИЧ-инфекцией, основной путь передачи заболевания  – через шприцы при потреблении наркотиков?

– По основным путям передачи ВИЧ есть официальная статистика, а вот по гепатиту С мне сложно такие цифры привести. Установлено только, что 95–98% пациентов заражаются гепатитом С через кровь.

Учитывая, что у нас в стране зарегистрировано всего 1,79 млн пациентов с гепатитом С, и опираясь на то, что с технической точки зрения эти данные очень плохо подвергаются расшифровке, мы можем сказать, что точных данных об основных путях передачи гепатита в России нет. Эпидемиологи не дают нам соответствующей информации.

Поскольку мы этих данных не имеем, до 50% новых случаев болезни имеют нерасшифрованный источник заражения. И это уже не просто недостаток статистического учета… Это – лазейка для дальнейшего инфицирования населения и распространения инфекции.

– Как вы предлагаете закрыть этот пробел?

– В Советском Союзе, о котором мы так часто сейчас вспоминаем, работала четко налаженная система «пациент – врач-эпидемиолог». При выявлении больного вирусным гепатитом эпидемиолог не по телефону выяснял все обстоятельства заражения больного. Он приходил в отделение, просматривал карты, беседовал с пациентом, чтобы собрать полный эпидемиологический анамнез и выяснить вероятный источник инфекции и, что не менее важно, сколько человек в окружении мог заразить этот больной. Когда есть понимание, легче принять адекватные меры для предотвращения дальнейшего распространения инфекции. Надеюсь, что эта система заработает вновь. Отчет отчетом, но это только бумага. Наша цель – биологическая безопасность как каждого в отдельности, так и страны в целом.

– Минздрав работает над этим?

– Министерство здравоохранения сейчас абсолютно в теме вирусных гепатитов. Но вы сами понимаете, что если есть инфекция, то есть и источник инфекции, а значит, есть и последствия этой инфекции. Поэтому для того, чтобы решить проблему, нужно на всех этапах принять определенные кардинальные, но сбалансированные и взаимозависящие  меры. Иначе это будет бесконечное вложение денег, которые будут уходить в песок. Понимание этого пришло, и, я надеюсь, Минздрав начнет предпринимать соответствующие шаги.

– Вы отметили, что официально в стране почти 2 млн человек страдают гепатитом. Какие средства ежегодно выделяются на их лечение?

– Этого я, к сожалению, сказать не могу, и не потому, что не хочу. Экономический ущерб только от хронического гепатита С очень высок. Согласно данным, представленным в Государственном докладе Роспотребнадзора «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения в РФ в 2014 году», 57 197 новых случаев хронического гепатита С обошлись федеральному бюджету в 1,73 млрд рублей.

Речь идет о том, что у нас до сих пор нет федеральной программы лечения хронических гепатитов, в частности гепатита С. А это чрезвычайно важно. Например, для лечения ВИЧ-инфекции у нас создана Государственная стратегия. По вирусным гепатитам ничего подобного нет.

В России действует многоканальная система финансирования лечения: ОНЛС, ОМС, региональное льготное обеспечение, целевые программы, деньги пациентов и др. По официальным данным, в 2011 году у нас пролечено 5 500 человек с хроническим гепатитом С. В 2014 году международная организация IMS Group дала данные, что было пролечено 8 948 человек. То есть за три года количество пролеченных пациентов выросло очень незначительно. Если сопоставить эти цифры с количеством новых случаев болезни, то станет понятно, насколько это мизерное число, и, что очень важно, если будет и в будущем лечиться такое количество пациентов, то переломить ситуацию с хроническим гепатитом С в стране мы не сможем.

По оценочным данным, ежегодное увеличение охвата противовирусной терапией пациентов с хроническим гепатитом С (ХГС) и достижение к 2019 году показателя 123 800 человек в год приведет к снижению числа пациентов с ХГС на 40%. А это даст в последующем значительное сокращение трат из федерального бюджета на профилактику гепатитов, лечение, оказание высокотехнологичной помощи и др.

– Сколько пациентов удалось пролечить в 2015 году?

– Никто не считал. Международная организация дает данные фактически спустя год.

– Нет. По крайней мере, я ею не владею.

– Если нет федеральной программы по гепатиту, то, насколько я понимаю, нет и общего плана борьбы с этой инфекцией?

– На сегодняшний день как раз насущной проблемой стало создание такого плана противодействия распространению гепатитов на территории России, аналогичного плану борьбы с ВИЧ-инфекцией. 

– Вы будете участвовать в разработке такого плана?

– Я очень надеюсь, что врачи-инфекционисты будут участвовать в разработке плана, поскольку это единственные врачи в России, которые по всем нормативным документам имеют право работать с такими пациентами. Однако в лечение пациентов с вирусными гепатитами и циррозами печени вирусной этиологии в нарушение всех нормативных актов вмешиваются специалисты других специальностей. В частности, в России гастроэнтерологи не имеют права лечить этих больных, ни законодательно, ни фактически. В действительности же часть пациентов с гепатитами наблюдаются врачами-гастроэнтерологами. В результате никто из нас не выигрывает, и не выигрывает в первую очередь пациент.

– На какой стадии работа над планом борьбы с гепатитами? 

 – Это активно обсуждается, но о сроках мне ничего не известно. 

– Кто еще незаконно вмешивается в процесс лечения больных гепатитом?

– Появилась неизвестно откуда специальность «врач-гепатолог», которой нет в действующей Номенклатуре должностей медицинских работников. Однако у нас есть даже регионы, где утвержден главный гепатолог, который возглавляет всю систему оказания помощи больным вирусными гепатитами. По самым скромным подсчетам, в инфекционной патологии более 300 распространенных инфекционных заболеваний. Это же не повод создавать в обход приказов Минздрава новые специальности: риккетсиолог, лейшманиолог, врач по ВИЧ-инфекции и прочие. В Номенклатуре специальностей специалистов, имеющих высшее медицинское образование, есть только одна специальность – «инфекционные болезни». А согласно Порядку оказания помощи инфекционным больным в РФ, оказывать медицинскую помощь больным вирусными гепатитами имеют право только врачи-инфекционисты, а не гастроэнтерологи, гепатологи и прочие. От такой чехарды прежде всего страдает пациент.

– Вернемся к статистике. Хотелось бы понимать, насколько широко в России используется безинтерфероновая терапия гепатитов?

– Вообще в России используются как интерфероновые, так и безинтерфероновые схемы лечения таких пациентов.  Давайте разберем ситуацию на примере Москвы. В 2015 году, согласно столичной программе лечения гепатита С, на достаточно большую сумму были закуплены лекарства, в том числе препараты для безинтерфероновой терапии. 

Кроме того, на территории страны регистрируются, например, препараты зарубежного производства, которые относятся к безинтерфероновым схемам лечения, – они появляются у нас очень быстро после того, как проходят регистрацию в Европе и Америке. Обычно это происходит через 6–12 месяцев после их регистрации за рубежом. Это дает нам возможность использовать самые инновационные препараты.

Согласитесь, когда пациент по результатам клинического, лабораторного и инструментального обследования может быть пролечен интерферонсодержащей терапией с хорошим результатом, то почему от этого нужно отказываться? Это намного дешевле, чем вкладываться в безинтерфероновые схемы.

С другой стороны, если по результатам обследования, данным анамнеза (отсутствие ответа на интерферонсодержащую схему лечения, побочные эффекты от нее и так далее) пациенту показана только безинтерфероновая схема лечения, то она ему и рекомендуется. В этом смысле соблюдается строго индивидуальный подход.

Все эти разговоры по поводу того, что всех нужно лечить безинтерфероновой терапией, – это абсолютно неверный подход. Эффективность интерферонсодержащих схем лечения колеблется от 44% до 80%.

Под приверженностью пациента мы подразумеваем то, насколько он на самом деле готов лечиться. Многие пациенты, а в мире их больше половины, ждут, что появится та самая «золотая» таблетка, самая короткая схема, и тогда он пролечится. Однако гепатит С можно вылечить уже сейчас: эффективность безинтерфероновой терапии достигает 95–97%, а с использованием некоторых уже существующих препаратов или тех, которые появятся через год-полтора, этот показатель может достигнуть 100%. 

– Насколько инновационные препараты дороже стандартной терапии?

– При различной продолжительности лечения у разных пациентов (с циррозом, без цирроза) стоимость курса безинтерфероновых препаратов начинается от 770 тысяч рублей.

– Какое количество пациентов действительно соглашается лечиться? 

– В этом смысле у нас очень большой разброс, как и во всем мире. В некоторых странах такая статистика: только 20% больных гепатитом С готовы лечиться, потому что остальные боятся побочных эффектов и собираются ждать появления препарата со стопроцентной эффективностью. В других странах приверженность лечению достигает 50–60%.

Мне известна и обратная ситуация: больной покупает дешевые лекарства от гепатита через интернет. Эти препараты ввезены на территорию страны незаконно, и в данном случае их качество абсолютно непонятно. Далее следуют консультации по телефону с врачами и самостоятельный прием лекарств. 

  – Минздрав запустил широкомасштабную информационную кампанию по профилактике ВИЧ-инфекции. Были и акция среди студентов, и флешмоб в соцсетях. Планируется ли проведение аналогичной кампании по профилактике гепатита?

– Мы понимаем, что ВИЧ-инфекция – это серьезная проблема. Понимаем, что ситуация с ВИЧ-инфекцией требует вложения огромных средств, чтобы взять ее под контроль.

   Но вирусные гепатиты, как и ВИЧ-инфекция, – тоже социально значимая проблема. Однако к ним, по непонятным причинам, более спокойное отношение, увы. 28 июля – день борьбы с гепатитами. Надеюсь, что в ближайшее время мы все увидим серьезные шаги в решении проблемы вирусных гепатитов в России. Эту проблему невозможно решить только вложением денег в программы лечения! Нужно информировать население, потому что все мы стоим перед возможностью заражения гепатитом, привлекать пациентские, коммерческие и некоммерческие организации, профессиональные сообщества и организаторов здравоохранения и др. От всех нас зависит, получится ли обуздать вирусные гепатиты в стране или эта проблема так и будет нам отравлять существование.

Фото: t-i.ru

– Вы со своей стороны в Минздрав эту идею доносите? 

– Естественно. Я уже говорила, что Минздравом России и минздравами субъектов РФ сейчас уделяется много внимания проблеме вирусных гепатитов, в том числе обеспечению лекарственными препаратами. Работаем и с пациентскими организациями.

– Какая работа ведется по лекарственным препаратам?

– Некоторые регионы, поняв свою ситуацию (если на федеральном уровне не могут решить какие-то проблемы вирусного гепатита и возвести болезнь в такой же статус, как ВИЧ-инфекцию) выделяют деньги из бюджета на борьбу с гепатитами, на закупку лекарственных препаратов. Работают с главными инфекционистами регионов, и, конечно, там уже решается, какое количество денег можно потратить на интерферонсодержащие схемы лечения и какое – на безинтерфероновые, сколько пациентов необходимо пролечить. Все это упирается в бюджеты субъектов, которые ограничены. Чтобы выстроить стратегический план решения этой проблемы, нам очень нужна федеральная программа.

– Если разрабатывать такую программу по гепатиту, следует ли ввести централизованные закупки лекарств, как это произошло с закупкой АРВ-препаратов? 

– Для того чтобы узнать, стоит ли подходить к закупкам централизованно, необходимо четко понимать, сколько и каких (на какой стадии болезни, с каким генотипом) у нас больных вирусными гепатитами. А для этого во всех субъектах Российской Федерации необходимо ввести единый регистр больных вирусными гепатитами и получить за один-два года полную информацию о пациентах, которые нуждаются в терапии. Из него станет понятно, сколько пациентов в каждом субъекте нуждаются в лечении и в каком, и какие на это потребуются деньги. Нельзя строить планы, не понимая ситуации, а мы пока ее до конца не понимаем. Необходимо, как во многих других странах мира, иметь эпидемиологическую модель развития ситуации с вирусными гепатитами в России. На основании подлинных, не оценочных, статистических данных строится эпидемиологическая модель, которая показывает, как будет развиваться ситуация в ближайшие годы, через 5, 10, 15 и более лет, если лечить и если не лечить больных. Сколько больных погибнет, скольким потребуется проведение трансплантации печени и, что не менее важно, сколько это будет стоить бюджету страны. У нас такой эпидемиологической модели до сих пор нет, а если и публикуются какие-то разработки, то они базируются на оценочных данных. Мы можем до хрипоты обсуждать, что нам нужно 20 млрд, 40 млрд, 70 млрд, а может быть, 2 млрд рублей. Это все гипотетически. Так никаких денег не хватит.

– Кто должен разработать эту модель?

– Конечно, все заинтересованные ведомства в тесном сотрудничестве с профессиональным сообществом. В Минздраве России идею создания реестра больных вирусными гепатитами поддерживают. Конечно, он должен быть в ведении Минздрава. Если Минздрав отвечает за оказание медицинской помощи, то, согласитесь, все направления организации оказания медицинской помощи, в том числе и учет больных, должны быть у него. Иначе у семи нянек дитя без глаза.